вспоминательноеИтак, на Ямайке снова воцарились мир, покой и благодать. Население вернулось под власть английского короля, приняло нового губернатора, радостно отпраздновало всеобщую амнистию - пришла пора напомнить Вест-Индии о славе и мощи британского оружия. Конечно, английская локация уже не обладала такими потрясающими возможностями, как это было утром, но иногда одной решимости достаточно для того, чтобы одержать победу.
Из судового журнала лорда Энтони Виндзора:
...Я решил идти [в Маракайбо] за поддержкой. Отчалил с двумя кораблями. Прибыл. И обнаружил над Маракайбо пиратский флаг, а также штук пять-шесть пиратских судов, пришвартованных в гавани. Оказывается, узнав, что на Ямайке республика, Юнион Джек здесь был спущен на смену Весёлому Роджеру. Что ж, ну так я их разуверил. А узнав, что остатки испанцев и французов захватили Тортугу, изгнав оттуда Береговое Братсво, я сделал пиратам предложение, от которого они не смогли отказаться: «Вам нужна ваша Тортуга?». - «Да!». - «Мне тоже не нужны там ни испанцы, ни французы! И мне нужен Юнион Джек над Маракайбо».
- Change? – спросил Жан Марсель.
- Yes! – ответил я.
И мы, подняв над Маракайбо Юнион Джек, спешно отчалили по направлению к Тортуге.
...Будучи во главе флотилии, я приказал выстроиться в кильватерную колону, дабы все могли узреть нашу мощь издалека. ...И так, строем, в колонну, мы причалили к Тортуге. Было очевидно, что Британия объявила войну теперь не только Испании, но и Франции.
В результате Ямайка опустела как никогда. Из всего населения остались лишь комендант, Этель и я. Комендант, видимо, был наказан, а мы с лекарем попросту не представляли из себя никакой угрозы. Заодно соблюдалось правило, по которому форт нельзя было взять при наличии в нём трёх человек... Правда, господин губернатор совсем упустил из виду, что теряет в моей персоне личного живописца, и целый ряд интереснейших игровых моментов так и не был никем запечатлён, ибо я, как законопослушная верноподданная, честно сидела в Кингстоне, наступив на горло своей фотосущности. К сожалению, те игроки, у кого был при себе фотоаппарат, восполнить моё отсутствие так и не сумели.
Примерно полчаса мы втроём полусидели-полулежали у стен губернаторского дома, изнывая от жары, скуки и комаров, и жадно прислушивались к далёким звукам, доносившимся со стороны Тортуги. Мисс О'Флаэрти пытала сэра Саймона на предмет некоторых юридических аспектов относительно наследования недвижимого имущества. Я мужественно разрывалась между долгом и любопытством фотографа. Жизнь так ощутимо проходила мимо меня, что я чувствовала прямо физическую боль от невозможности находиться там, где вершится история. Несколько раз порывалась сбежать, но комендант успевал воззвать к моей совести - и я оставалась. Но после того, как вдалеке зашумели особенно громко, я не выдержала.
- Всё равно никому мы больше не нужны, и никто не приплывёт нас штурмовать - всё вертится вокруг Тортуги, - заявила я и рванула когти по направлению к насыпи. Что давно пора было сделать.
После триумфальной высадки англичан на полигоне началось какое-то непонятное движение, и некоторое время я пребывала в замешательстве: народ явно готовился к чему-то важному, но разобрать, к чему именно, мне не представлялось возможным.
И только в мертвятнике царил весёлый бардак, никак не похожий на то сонное царство, каким я его помнила по прошлым посещениям Тортуги.
У меня лично каких-то слов при виде этой сцены просто не было. Я могла только истерически хихикать и на автомате жать на кнопку затвора. Страшно подумать, что я могла пропустить такой пир духа, оставаясь на Ямайке.
Хотя самое эпичное зрелище этого дня ещё ожидало всех нас впереди.
Продолжение следует.
Лорд Виндзор в общих чертах объясняет план по установлению британского господства на Карибах. Общество почтительно внимает.
Забрав с собой самое боеспособное население, губернатор отбыл завоёвывать новые земли.
Не знаю, намеренно или нет, но милорд сел в корабль с канониром и адмиралом - может, всё ещё сомневался в искренности нашего возвращения под сень Короны?
Так что бывшие мятежные купцы плыли отдельно.
Забрав с собой самое боеспособное население, губернатор отбыл завоёвывать новые земли.
Не знаю, намеренно или нет, но милорд сел в корабль с канониром и адмиралом - может, всё ещё сомневался в искренности нашего возвращения под сень Короны?
Так что бывшие мятежные купцы плыли отдельно.
Из судового журнала лорда Энтони Виндзора:
...Я решил идти [в Маракайбо] за поддержкой. Отчалил с двумя кораблями. Прибыл. И обнаружил над Маракайбо пиратский флаг, а также штук пять-шесть пиратских судов, пришвартованных в гавани. Оказывается, узнав, что на Ямайке республика, Юнион Джек здесь был спущен на смену Весёлому Роджеру. Что ж, ну так я их разуверил. А узнав, что остатки испанцев и французов захватили Тортугу, изгнав оттуда Береговое Братсво, я сделал пиратам предложение, от которого они не смогли отказаться: «Вам нужна ваша Тортуга?». - «Да!». - «Мне тоже не нужны там ни испанцы, ни французы! И мне нужен Юнион Джек над Маракайбо».
- Change? – спросил Жан Марсель.
- Yes! – ответил я.
И мы, подняв над Маракайбо Юнион Джек, спешно отчалили по направлению к Тортуге.
...Будучи во главе флотилии, я приказал выстроиться в кильватерную колону, дабы все могли узреть нашу мощь издалека. ...И так, строем, в колонну, мы причалили к Тортуге. Было очевидно, что Британия объявила войну теперь не только Испании, но и Франции.
В результате Ямайка опустела как никогда. Из всего населения остались лишь комендант, Этель и я. Комендант, видимо, был наказан, а мы с лекарем попросту не представляли из себя никакой угрозы. Заодно соблюдалось правило, по которому форт нельзя было взять при наличии в нём трёх человек... Правда, господин губернатор совсем упустил из виду, что теряет в моей персоне личного живописца, и целый ряд интереснейших игровых моментов так и не был никем запечатлён, ибо я, как законопослушная верноподданная, честно сидела в Кингстоне, наступив на горло своей фотосущности. К сожалению, те игроки, у кого был при себе фотоаппарат, восполнить моё отсутствие так и не сумели.
Примерно полчаса мы втроём полусидели-полулежали у стен губернаторского дома, изнывая от жары, скуки и комаров, и жадно прислушивались к далёким звукам, доносившимся со стороны Тортуги. Мисс О'Флаэрти пытала сэра Саймона на предмет некоторых юридических аспектов относительно наследования недвижимого имущества. Я мужественно разрывалась между долгом и любопытством фотографа. Жизнь так ощутимо проходила мимо меня, что я чувствовала прямо физическую боль от невозможности находиться там, где вершится история. Несколько раз порывалась сбежать, но комендант успевал воззвать к моей совести - и я оставалась. Но после того, как вдалеке зашумели особенно громко, я не выдержала.
- Всё равно никому мы больше не нужны, и никто не приплывёт нас штурмовать - всё вертится вокруг Тортуги, - заявила я и рванула когти по направлению к насыпи. Что давно пора было сделать.
На первый взгляд, в порту Кайона царил натуральный хаос. Толпа народа, разбитая на группы, которые что-то деловито обсуждали, пристающие и отбывающие корабли, тут и там мелькающий лорд Виндзор, странно меланхоличные испанцы, радостные пираты...
Кажется, мне повезло: я не увидела знаменитой кильватерной колонны, в которую выстроились корабли англичан и пиратов (о чём потом так будет сожалеть лорд Виндзор), но зато успела к высадке объединённых сил на Тортугу.
Испанский дворянин, упражнявшийся с копьём на фоне этой внушительной силы, добавлял брутальности важному моменту.
Медитативное занятие. Прямо самурай перед последним решительным сражением.
Вот так, навалившись толпой, англичане и Береговое Братство показали, кто тут главный.
К сожалению, я почти не обратила внимания на сцену, которая разворачивалась на заднем фоне - хотя она безусловно заслуживала очень пристального внимания. Там происходил тот самый загадочный обряд, для которого и нужны были могущественные артефакты.
О нём я могу судить лишь по чужим словам: священный источник был найден, стихии укрощены, и, если я не путаю, знаменитый пират Жан Марсель получил все плюшки, а смерть принял английский вице-адмирал Ансель Смит. Правда, умереть ему всё равно не дали, потому что русалка расщедрилась на второй поцелуй, и храбрый малый вернулся в мир живых.
Кажется, мне повезло: я не увидела знаменитой кильватерной колонны, в которую выстроились корабли англичан и пиратов (о чём потом так будет сожалеть лорд Виндзор), но зато успела к высадке объединённых сил на Тортугу.
Испанский дворянин, упражнявшийся с копьём на фоне этой внушительной силы, добавлял брутальности важному моменту.
Медитативное занятие. Прямо самурай перед последним решительным сражением.
Вот так, навалившись толпой, англичане и Береговое Братство показали, кто тут главный.
К сожалению, я почти не обратила внимания на сцену, которая разворачивалась на заднем фоне - хотя она безусловно заслуживала очень пристального внимания. Там происходил тот самый загадочный обряд, для которого и нужны были могущественные артефакты.
О нём я могу судить лишь по чужим словам: священный источник был найден, стихии укрощены, и, если я не путаю, знаменитый пират Жан Марсель получил все плюшки, а смерть принял английский вице-адмирал Ансель Смит. Правда, умереть ему всё равно не дали, потому что русалка расщедрилась на второй поцелуй, и храбрый малый вернулся в мир живых.
После триумфальной высадки англичан на полигоне началось какое-то непонятное движение, и некоторое время я пребывала в замешательстве: народ явно готовился к чему-то важному, но разобрать, к чему именно, мне не представлялось возможным.
Вот мисс Мэри следует за своим мужем, испанским губернатором. Вид у него самый что ни на есть озабоченный (ещё бы, англичане на вверенной ему территории), а у неё - весьма решительный. Кажется, что она подгоняет его клинком будто плетью.
Она же о чём-то шепчется с Федерико Корнеро. Последний, кстати, уже успел убить на дуэли Злого Рока и тем самым отомстить за свою дочь.
Дух отца Улли куда-то стремительно бежит.
Бывший полномочный представитель его католического величества готов дать бой английским собакам.
Печальный испанский солдат о чём-то разговаривает с Господом в тени деревьев.
Овдовевшая леди Алисия скучает в одиночестве.
Она же о чём-то шепчется с Федерико Корнеро. Последний, кстати, уже успел убить на дуэли Злого Рока и тем самым отомстить за свою дочь.
Дух отца Улли куда-то стремительно бежит.
Бывший полномочный представитель его католического величества готов дать бой английским собакам.
Печальный испанский солдат о чём-то разговаривает с Господом в тени деревьев.
Овдовевшая леди Алисия скучает в одиночестве.
И только в мертвятнике царил весёлый бардак, никак не похожий на то сонное царство, каким я его помнила по прошлым посещениям Тортуги.
В присутствии свидетелей и фотографа морской дьявол Дэйви Джонс провёл церемонию венчания авантюристки Джил и испанского матроса. Самое пикантное в данной ситуации даже не факт, что жених и невеста мертвы с точки зрения всех остальных, а то, что именно этот человек подверг её насилию, убил и снова надругался над бездыханным телом. Любовь зла...
"Объявляю вас мужем и женой!".
"Можете поцеловать друг друга".
Свадебный танец молодых. %)
"В общем... живите - и будьте счастливы".
"Объявляю вас мужем и женой!".
"Можете поцеловать друг друга".
Свадебный танец молодых. %)
"В общем... живите - и будьте счастливы".
У меня лично каких-то слов при виде этой сцены просто не было. Я могла только истерически хихикать и на автомате жать на кнопку затвора. Страшно подумать, что я могла пропустить такой пир духа, оставаясь на Ямайке.
Хотя самое эпичное зрелище этого дня ещё ожидало всех нас впереди.
Продолжение следует.